Феликс поправил изумрудный галстук-бабочку у себя на шее и переступил с ноги на ногу, прижимаясь к плотно набитому саквояжу тщательно вычищенным коричневым ботинком. Июльская жара заставила его снять пиджак терракотового костюма-тройки из тонкой шерсти и повесить его на локоть руки, в которой он держал увесистый этюдник, а поля серой фетровой шляпы надвинуть на глаза, чтобы защитить их от палящего солнца.
Промокнув лоб, МакМиллан убрал платок в нагрудный карман и снова осмотрелся по сторонам. Паровоз позади него дал гудок и медленно, неохотно отправился дальше. Толпа людей, наводнявшая перрон, наконец стала редеть, и теперь у Феликса было больше шансов заметить Льюиса Гамильтона издалека. Перехватив этюдник в другую руку, Феликс вернул на бедро сползший кожаный портфель на длинном ремне через плечо, снова переступил с ноги на ногу и принялся вглядываться в лица людей вокруг себя.
В последний раз они с Льюисом виделись без малого десять лет назад, и - бог знает - в нынешние времена это целая жизнь. Интересно, насколько сильно он изменился? Душа компании, которой он был в студенческие годы, азартный и бесстрашный разбойник, влюбленный в жизнь - сохранил ли он былую искорку в глазах? Отправляя ему письмо с описанием сложившейся ситуации и выражением надежды устроить в Лондоне лучшую жизнь, Феликс обращался к тому Льюису, которого знал прежде. Потому что был уверен, что тот не откажет в помощи, хотя МакМиллану и было за это немного совестно. Словно это была не просьба к старому другу о небольшом и не слишком хлопотном содействии, а требование взять жизнь Феликса в свои руки. Поэтому в саквояже среди бесчисленных рубашек был припрятан один не слишком большой, но весьма приятный бонус в виде бутылки коллекционного шотландского виски. Этот презент по идее был призван сделать Льюису приятное, но по факту лишь успокаивал совесть МакМиллана.